О мемориальном Доме-музее Исаака Шварца, открытом 18 мая 2011 года, можно с уверенностью сказать – он уникален. Он уникален не только потому, что создан через год, а не через сто и даже не пятьдесят лет после ухода из жизни личности, в честь которого он открыт, когда личность успела «обрасти» всяческими легендами и небылицами, но и потому, что располагает огромным по количеству и, что самое важное, бесценным по своей сути, архивом.
Часто посетители музея задают мне вопрос: «как родилась идея создания Дома-музея Исаака Шварца»? Наверняка этот вопрос возникнет и у Вас, уважаемый посетитель сайта, поэтому с ответа на этот вопрос я и начну свой небольшой рассказ.
Буквально сразу, дней через десять после ухода из жизни Исаака Иосифовича я получила письма из нескольких государственных архивов, где вместе с выражением соболезнований были настоятельные просьбы передать им на хранение его архив. Я стала разбирать архив Исаака Иосифовича, чтобы определиться, какому из них отдать предпочтение. Конечно, я знала, что архив очень большой, но не представляла насколько. На какую-то условную, только мне понятную, систематизацию ушло несколько месяцев. Конечно же, все документы, письма я читала и раньше, но когда собрала их вместе, просмотрела и прочитала их, как говорится, на одном дыхании, не отвлекаясь ни на какие другие дела, ощущения были совсем другие - я была потрясена. Безусловно, немаловажную роль играл факт потери близкого человека, друга, мужа, которого я любила и люблю. Мы с Исааком Иосифовичем были настолько близки духовно, настолько понимали друг друга, что я невольно смотрела на всё его глазами, как будто он был рядом со мной. Да и сейчас, и, наверное, так будет всегда, что бы я ни задумала, что бы я не делала, прежде всего, я задаю себе вопрос: «Как бы в поступил Исаак Иосифович»? Чем глубже я вникала в те уникальные документы, письма, фотографии, тем чаще ловила себя на мысли, что отдать всё, что было так дорого, что создавал, что так бережно собирал и хранил Исаак Иосифович, я физически не смогу – «рука не поднимется». Но, даже не это было главным в принятии решения о создании мемориального Дома-музея Исаака Шварца. Был ещё один аспект, который склонил меня к этой идее. Выше, я сказала об уникальности документов. Допускаю – я пристрастна, и в данном случае это нормально. Я поняла, что этот архив должен быть доступен для всех, а возможно это только в одном случае – оставить всё там, где всё это находилось последние 45 лет... Попытаюсь, буквально в нескольких предложениях, объяснить, почему считаю многие документы уникальными и почему архив Исаака Иосифовича не должен находиться в каком-бы то ни было, пусть даже самом замечательном государственном архиве. Да, этот архив можно назвать личным, семейным, но на примере одной семьи, в данном случае семьи Исаака Шварца, можно проследить перипетии всего ХХ века, века, порой беспощадного к людям и человеческой личности, «века - волкодава» (О. Мандельштам), т.е. проследить целую эпоху, ту эпоху, в которой довелось родиться, учиться, сформироваться как личность, жить и работать Исааку Шварцу – Человеку, Творцу. А творческое наследие его огромно. И всё его творчество доказывает – он был неравнодушным, сопереживающим человеком и творцом, который, как никто другой, чувствовал эту эпоху и посредством такого, казалось бы, абстрактного искусства, как музыка, донёс её до нас. И ещё. Может быть мне, его жене, нескромно говорить, но всё-же позволю себе сказать: Исаак Шварц – это история и эпоха нашего кинематографа второй половины ХХ века.
Никаких трудностей в процессе создания Дома-музея я не встретила. Наоборот, я нашла не только моральную поддержку, но и реальную помощь у руководителей Гатчинского района, на территории которого находится дом Исаака Иосифовича, ставший теперь музеем. С огромной благодарностью и признательностью вспоминаю Худилайнена Александра Петровича, Любушкину Елену Викторовну, Мкртчяна Даниила Арменовича. Они с большим энтузиазмом поддержали мою идею и сделали всё, чтобы музей заработал. Оформить первую экспозицию мне помогла заведующая расположенного неподалеку «Музея-усадьбы Рождествено» Авикайнен Ирина Владимировна. Низкий всем поклон!
Очень трудно на словах вообще, а в рамках формата небольшой зарисовки тем более, рассказать о том, что представляет собой сейчас мемориальный Дом-музей Исаака Шварца.
Для тех, кто ещё не был в музее, попробую провести небольшую виртуальную экскурсию.
Первые документы датированы 1893 годом - фотографии бабушек и дедушек, тётушек и дядюшек Исаака Шварца;
– удостоверение личности начала 20-го века (1909г.) («предок» нынешнего паспорта) – плотный картон 11 х 7 см, на лицевой стороне наклеена фотография Иосифа Евсеевича Шварца (отца Исаака Шварца), на которой написано следующее: «Что действительно, изображенъ на сей фотографической карточке мещанинъ местечка Жосли Трокского уезда Виленской губ. Иосифъ Евсеевичъ Шварцъ въ томъ подписью и приложением казенной печати удостоверяю. 1909 года июля 11 дня. Приставъ г. Ромны»;
– много писем, почтовых открыток или, как тогда их называли, «открытое письмо» (1908 –1912 гг.), которые ценны не столько текстом самих писем, а изображениями на их лицевой стороне. Например, одно из них выпущено к юбилею (80-летию) Льва Николаевича Толстого с его потрясающей фотографией, снятой близким другом, редактором, издателем и биографом Владимиром Григорьевичем Чертковым и цитатой Толстого: «Ругаютъ, осуждаютъ – радуйся; хвалятъ, одобряютъ – бойся, огорчайся. Клевета, ложное дурное мнение, отъ котораго нельзя оправдаться, есть лучшая школа добра». Левъ Толстой»;
– «Метрическая выпись» (1914 г.) о бракосочетании родителей Исаака Шварца – Иосифа Евсеевича Шварца и Рахили Соломоновны Бергер;
– дневники Иосифа Евсеевича, которые он вёл во время учебы в Петербурге (1911 год), где можно прочитать не только о его любви к Рахили, тоске по ней, но и о жизни и быте тогдашнего Петербурга, о постановках опер и спектаклей, которые шли тогда в театрах города и которые он посещал.
Особую ценность, во всяком случае для меня, представляет детский дневник Исаака Шварца (30 ноября 1935 г. – 9 мая 1939 г.), поэтому позволю себе остановиться на нём более подробно.
В дневнике, среди совсем детских записей о том, кто с кем дружит в школе, кто его обидел, в какую девочку он влюблен и т.д. есть записи, по которым можно проследить путь развития, становления, если можно так выразиться в данном контексте, Исаака Шварца, как музыканта. Например, его впечатления от прослушивания музыки:
«Был в Филармонии. Было очень интересно. Особенно понравился Мирон Полякин и Монахов…» – 3 декабря 35 года.
«Был на «Пленнике эмира». Очень понравилось!» – 24 декабря 35 года.
«Был в Филармонии на концерте оркестра. В программе Бетховен и Вагнер. Мне очень понравилась последняя вещь «Увертюра к «Риенцам» Вагнера…» – 29 декабря 35 года.
«Сегодня не пошел в школу. Плохо себя чувствовал. Сейчас убийственное настроение. Слушал марш из 3-й Симфонии Бетховена. Какая эмоция! Сила переживаний! От этого настроение совсем упало… Возникает идея создания чего-то возвышенного, революционного…» – 1 декабря 36 года.
«Слушал «Риголетто» Верди. Изумительная вещь!» – 6 декабря 36 года.
Очень трогательный «трактат» о музыке (1938 год) с грамматической ошибкой в слове «искусство»:
«Сейчас мне 15 лет. Я не помню того времени, когда бы я относился к музыке равнодушно. Обычно музыка оказывает на меня сильнейшее влияние. После неё остается какое-то впечатление о чем-то сладком, приятном. Музыка – это большое искусство, с тонкими нюансами, затрагивающими сокровенные «струны» нашей души, нашего воображения. Искусство, которое облагораживает людей, отдаляет их от каких-нибудь дурных привычек. Всё это в силах сделать Музыка. Кроме чисто внешних влияний (иногда при красивых гармонических сочетаниях) на наш слух, музыка дает огромнейшую духовную «пищу». Считая это искусство единственно «чистым», не запачканным чьей-либо грязной рукой подлеца, я посвящу ему все свои силы, все свои музыкальные способности. И постараюсь быть в списках не последних её деятелей…
Насколько возможно мне в настоящее время продолжить музыкальное образование – оно очень мало. Всё будущее, всё свое свободное время посвящаю музыке.
Мой девиз: через лишения, страдания - вперёд к высотам искусства!».
Вся подростковая жизнь Исаака Шварца наполнена только музыкой, дневник полон анализа прослушанных произведений своих кумиров - Бетховена, Моцарта; его страницы исписаны выдержками из книг о них «…чтобы они всегда были передо мною»; мечтами о поступлении в консерваторию, и, в этой связи, о принимаемых обязательствах, о так называемых, - стахановских декадах – «…твердо решил поступить в консерваторию! Наконец, я так дальше не могу. Твердо, по сталински, с 30 ноября начать ударную декаду!..»; о своих немногочисленных законченных произведениях и об их подражательности классикам: «в «Романсе» что-то не свое, что-то от Чайковского. Но, всё равно я уверен, что изберу себе музыкальный путь. Я чувствую силу музыки, её эмоции так сильно, что всё это очень переживается. Музыка на меня производит гораздо большее впечатление, чем поэзия. Глинка в детстве говорил: «Музыка – душа моя!». Для меня музыка – это «я», это «душа», это «жизнь!»
Есть в дневнике очень трогательные и смешные записи, говорящие о том, что Исаак был ребенком своего времени:
«Как видно папа и мама не особенно радуются моему решению по музыке. А бабушка твердит: «я хотела бы, мне было бы приятно, если бы ты хорошо играл, но это было бы на втором плане, а главное был бы инженером, ученым, доктором, профессором»… Короче говоря, бабушка считает профессию музыканта не интересной, а главное низкой, стыдливой. Я не буду спорить. Ибо бабушка правильно рассуждает по старому времени. Но в советской стране, в стране бесклассового общества, в стране, где учение стоит выше всего, музыка считается не унизительной. Наоборот, у нас очень ценятся даровитые музыканты. И большую гордость музыканту должно составлять то, что он воспевает страну, страну свободы, то что он теперь ложит фундамент истинной советской музыки. И великое достоинство должно овладеть нашими музыкантами, литераторами, скульпторами и т.д., то, что они воспевают родину трудового человечества… К сожалению, я кажется не исполню волю бабушки, ибо у меня к музыке есть какое-то тяготение. И я твердо решил идти по намеченному пути…» – 11 декабря 1935 года.
А вот и первая запись о сочиненной музыке от 12 февраля 1935 года: «Вчера я написал Scherzo с вариациями и комментариями. Мне пришла на мысль составить опус из уже сочиненных мною произведений: «Восточная песнь», «Песнь без слов», «Осень», «Тема с вариациями», «Марш», «Военный марш», «Шутка», «Соната»! И думаю для сохранности писать всё в дневнике.
О «Восточной песне»
Сомневаюсь, принадлежат ли мне все элементы этой песни. Чувствую тяготение к Вальсу Фантазии Глинки. Это же одно из первых моих произведений и оно не может быть самостоятельным. Сомневаюсь в правильности письма, т.к. пишу сам и никто меня не учит этому и не помогает».
И на следующей странице нотная запись «Восточной песни».
Далее написанное им наивное либретто к задуманной опере и т.д.
Первого учителя музыки звали Аркадий Семенович Замков. Судя по записям в дневнике, он был замечательным педагогом и, что не менее важно, замечательным человеком. От себя добавлю – Замков был ещё и мужественным человеком, человеком с большой буквы (об этом расскажу чуть ниже). Он очень любил своего ученика, считал его способным, радовался его успехам, огорчался, когда тот ленился. Именно Аркадий Семенович подготовил его к Смотру юных дарований, который проходил летом 1935 года. Исаак Шварц выступал в Большом зале Ленинградской филармонии. В сопровождении филармонического оркестра он играл 1-й концерт Шопена. За дирижерским пультом был Александр Васильевич Гаук, который потом, спустя много, много лет (1954 год), будет дирижировать его Симфонией.
Но наступил самый страшный день в жизни юного Исаака – 9 декабря 1936 года. 9-го декабря 1936 года его горячо любимый отец был арестован.
Этот день стал самым чёрным днём в жизни Исаака… на всю оставшуюся жизнь!…
Вот запись в дневнике от 9-го декабря 1968 года!:
«Завтра первая запись оркестра «Живого трупа». В Москве, в Кремлевском Дворце Съездов 10, 11 и 15 декабря «Страна чудес».
Сегодня в филармонии исполняется концерт (V-no) Лобковского. Дай Бог ему сил и удачи! Не поехал на концерт – не могу. Сегодня 32 года со дня ареста папы. Вот уж, воистину, этот день до последнего дня не забуду, не прощу!».
9-го декабря в его доме никогда не бывало гостей; 9-го декабря в его рабочем кабинете на черном рояле «BECHSTEIN» стояли семь горящих свечей; 9-го декабря в его доме звучала только музыка – «Евгений Онегин», «Пиковая дама», шестая симфония Петра Ильича Чайковского – Музыка, которую любил его Отец.
А в детском дневнике пауза длиною в месяц…
«Не писал долго. Да и к чему? Ведь ужасные события, убившие всю нашу семью, останутся ужасными» – 9 января 1937 года.
Дальнейшие записи в дневнике, это записи совсем не юного Исаака. Это душераздирающие свидетельства взрослого человека о редких свиданиях с отцом в тюрьме (в начале 37-го года ещё разрешали свидания!), о передачах (тоже разрешали!), о суде (открытом, с адвокатом!), беспокойство о его здоровье и постоянное ожидание писем. Все письма отца из ленинградской тюрьмы «Кресты», из пересыльной тюрьмы, что на Константиноградской улице, из этапа и из последнего места пребывания отца – Магадана, где он был расстрелян, сохранились. Их более 60-ти. Все они написаны прекрасным литературным языком, почти каллиграфическим почерком на серой бумаге обычным карандашом. Из них можно узнать об условиях содержания политических заключенных, проследить путь следования одного из этапов на Колыму (Свердловск – Омск – Новосибирск – Красноярск – Чита – Хабаровск – Владивосток – бухта Нагаева – Магадан). Эти письма, письма заключенного под номером 5355, являются ещё одним страшным свидетельством нашей недавней истории, которую, как это ни банально сейчас прозвучит, забывать нельзя. Читая дневник Исаака Шварца после ареста отца, письма его отца становится понятно – всё это, несомненно, повлияло на творчество будущего композитора Исаака Шварца. Думаю, отсюда грусть, пронзительность его музыки, которая проникает и неизбежно находит отклик в сердцах и душах людей, свидетельством чему являются многочисленные письма, хранящиеся в архиве, от людей разных профессий из самых дальних уголков страны.
В 1937 году, в августе, Рахиль Соломоновну с детьми выслали из Ленинграда во Фрунзе (Киргизия). Перед отъездом к ним пришел Аркадий Семенович Замков и принес письмо неизвестному адресату (это ли не мужественный поступок в то время?) о музыкальных способностях Исаака Шварца и с просьбой «принять к себе для педагогического руководства моего бывшего ученика Исаака Шварца…». Он понимал, что семья уезжает в город, где нет ни знакомых, ни родственников. Сохранились письма Замкова, адресованные Изе Шварцу в город Фрунзе. Среди экспонатов периода ссылки - комсомольский билет №3854088 на русском и киргизском языках (в 1938 году, несмотря на то, что Исаак Шварц был сыном «врага народа», его приняли в комсомол); и очень необычное, красочное, с элементами восточного узора, гербом Киргизской ССР, написанное также на двух языках – русском и киргизском «Свидетельство об окончании неполной средней школы №2 г. Фрунзе» (1938 год); и фотографии Исаака с учениками у пианино – 1938-40 гг. (во Фрунзе Исаак Шварц начал работать, чтобы помочь маме материально он давал уроки игры на фортепиано детям, своим же сверстникам, вёл кружки художественной самодеятельности); вырезки из газет с фото Исаака, как победителя школьных Олимпиад; и смешное письмо мальчика Матвея Бунина (1938 год), ученика 9-го класса об игре Изи Шварца на пианино. В конце письма стихотворение «Песня машинистов», на которое он просит Изю написать песню:
Кочегар, прибавь-ка пару.
Чтобы мы стрелой неслись.
Ну-ка жару, больше жару.
Вдруг гудок… с путей, берегись.
Мы летим, кругом мелькают
Сёла, нивы, города.
Нас приветливо встречает
Вся Советская страна
и т.д.;
Сохранилось также много документов периода учебы в Ленинградской консерватории:
– характеристика (1946 год) тогдашнего директора Ленинградской ордена Ленина Государственной Консерватории (ЛОЛГК) профессора Павла Алексеевича Серебрякова о том, что студент 1-го курса Композиторского факультета И. Шварц «…обладает прекрасными композиторскими данными…», успевает по всем предметам и он, Серебряков «…уверен, что в будущем он будет выдвинут на Сталинскую стипендию…», что не помешало ему же, Серебрякову, в 1948 году, после выхода позорного «Постановления ЦК ВКП(б) об опере «Великая дружба» Вано Мурадели» объявить студента Исаака Шварца «формалистом» (сохранились консерваторские газеты «Музыкальные кадры» (1948 год ), где под заголовком «Выполнить постановление ЦК ВКП(б) об опере В.Мурадели «Великая дружба» напечатан «Доклад директора консерватории профессора П.А. Серебрякова на общем собрании профессорско-преподавательского и студенческого состава Вуза», и где среди перечислений фамилий «студентов – формалистов» есть фамилия Шварца);
– партитуры студенческих произведений: Баллада «Солдат и вьюга» на слова М.Светлова (1949 год), Струнный квартет (1948 год), Соната (1948 год), Кантата «Дума о Родине» на слова А.Чепурова (1950 год), Героическая поэма (1949 год)…
– тетради с конспектами лекций профессора по композиции Б.А. Арапова;
– диплом об окончании консерватории (1951 год);
– много фотографий Исаака Шварца с аккордеоном (1946 – 1953 гг.) с отдыхающими Домов отдыха, где он вынужден был каждое лето работать. После окончания 1-го курса консерватории встал вопрос о том, что делать летом? Его консерваторские друзья со старших курсов быстро научили его играть на аккордеоне и посоветовали отправиться в пионерский лагерь или Дом отдыха, которых было множество в окрестностях Ленинграда, что он летом 1946 года и сделал. С тех пор каждое лето, вплоть до 54-го, Исаак Иосифович работал музыкальным руководителем в пионерских лагерях, читал лекции о музыке, работал массовиком-затейником, играл на танцах в Домах отдыха, в общем, развлекал народ. Он, видимо, хорошо владел аккордеоном, т.к. сохранилось много грамот, отзывов отдыхающих о его игре и прочитанных им лекциях о музыке.
В эти же годы, с осени и до лета, он давал частные уроки детям и руководил художественной самодеятельность на фабриках, заводах, в институтах (в те времена художественная самодеятельность была обязательным атрибутом подобных учреждений). Сохранилось много Договоров, грамот…
– клавиры, партитуры Симфонии (премьера состоялась осенью 1954 года), услышав которую, Большой театр СССР пригласил И. Шварца написать для легендарной балерины Галины Сергеевны Улановой музыку к балету «Накануне» по повести И. Тургенева, правда до премьеры дело так и не дошло. Из-за начавшихся в театре интриг по «съедению» Улановой, постановку балета прекратили, но с Исаака Шварца дирекция театра потребовала вернуть выплаченный ему ранее аванс, который, естественно, уже был им давным-давно потрачен. Тогда дирекция театра подала исковое заявление в суд о взыскании аванса (переписка между Шварцем и Большим театром СССР – Договора, письма, исковое заявление в суд, - всё это сохранилось).
– либретто, клавиры, партитуры балета «Накануне», который поставил Ленинградский Малый театр оперы и балета (премьера состоялась в 1960 году);
– либретто, клавиры, и партитуры балета «Страна чудес», поставленный Ленинградским театром оперы и балета им. С.М. Кирова (премьера – 1967 год), на которых бесценные пометки и записи постановщика этого балета, величайшего балетмейстера того времени (впрочем, его вряд ли кто превзошёл и сейчас) Леонида Вениаминовича Якобсона;
– письма Л.В. Якобсона к И. Шварцу (1954 год);
– письма разных лет композиторов Дмитрия Кабалевского, Родиона Щедрина, Леона Ходжа Эйнатова, которому Исаак Иосифович посвятил свою Симфонию F-moll; письма Булата Окуджавы со стихами и без; письма режиссёров Владимира Мотыля (к/ф «Белое солнце пустыни», «Женя, Женечка и «катюша», «Звезда пленительного счастья»...), Владимира Венгерова (к/ф «Балтийское небо», «Рабочий посёлок», «Порожний рейс», «Обрыв»…), Григория Аронова (к/ф «Зелёные цепочки», «Каникулы Кроша», «Седьмой спутник»…), Лео Арнштама (к/ф «Зоя», «Подруги»), письма дирижера Эмина Хачатуряна, с которым Исаак Иосифович любил записывать музыку к фильмам и др.
– множество книг с дарственными надписями (Б.Окуджава, Е.Евтушенко, М.Козаков, А.Тарковский, Б.Можаев, Н.Эйдельман, Д.Данин, А.Битов, А.Гребнев, Е.Габрилович, ….).
Понимаю, что утомила читателей перечислением документов, коих ещё великое множество, но не могу не упомянуть, да и выглядеть это будет нелогично, о творческом «багаже» самого композитора Исаака Шварца.
В огромном количестве существуют рукописные черновики клавиров. Клавир – это дирекцион к партитуре (сначала Исаак Иосифович всегда делал клавиры). На многих из них есть две большие буквы «О.В.» - «окончательный вариант». Это означает, что музыка готова и можно приступать к написанию партитуры… (Для тех, кто не знает, что такое партитура, попробую коротко объяснить: партитура — нотная запись многоголосного музыкального произведения, предназначенного для исполнения ансамблем или оркестром, в которой одна над другой в определённом порядке даны партии всех голосов. Когда играют музыканты оркестра, то перед каждым из них на пульте находится партия своего инструмента. Но в более сложном положении оказывается дирижёр. Чтобы направлять оркестр, он должен иметь перед глазами все партии всех инструментов исполняемого произведения. Для этой цели и служит партитура).
Кроме упомянутых выше партитур его студенческих произведений и партитур балетов «Накануне» и «Страна чудес», конечно же, есть партитуры, написанные им к спектаклям и кинофильмам. Они очень аккуратны, почти без зачёркиваний и помарок. Написание партитур было любимым занятием Исаака Иосифовича совсем не потому, что это, как-бы, завершение работы над произведением, последний её этап. Отнюдь, нет. Он очень любил оркестровать и всегда с огромным удовольствием, наслаждением и радостью приступал к этой работе. Исаак Иосифович настолько любил это занятие, что никому и никогда не доверил эту работу, хотя были прекрасные мастера аранжировки. Так что, всё, что звучит в кинофильмах, это всё его оркестровки. Я уж не говорю о симфониях, кантатах… всё делал сам. Когда началась «эра» сериалов, Исаак Иосифович закончил работать в кино т.к. сериалы, в основном, априори предполагают использование электронной музыки, записанной на синтезаторе, а ему это было не интересно (по этой причине в его творческом «портфеле» только два сериала – «Шахматист» и «Дом на набережной», - да и то, только потому, что оба эти сериала снимал человек, которого он душевно любил - режиссёр Аркадий Кордон, - и в них звучит музыка, записанная «живым» оркестром).
И, наконец, хочу упомянуть о знаменитом «иконостасе», так в шутку Исаак Иосифович называл стену, где висят подаренные ему фотографии друзей. Почти все они с бесценными автографами И.Смоктуновского, Б.Окуджавы, В.Мотыля, С.Соловьева, В.Венгерова, А.Куросавы, М.Прудкина, С.Мартинсона, Е.Васильевой, Г.Буркова, К.Курихары, К.Лаврова, М.Ульянова, Ю.Орманди, В.Спивакова, Е.Камбуровой…. Согласитесь, эти люди по праву составляют цвет и гордость не только российской культуры.
Исаак Иосифович был очень скромным и неприхотливым человеком. Благополучие не было для него условием творчества. В доме очень скромная обстановка (не потому, что не мог позволить себе, просто его это устраивало, да и не придавал он этому большого значения) и тот минимумом вещей, которые были ему нужны для работы. Поэтому любил все вещи, которые его окружали и, которыми пользовался - и оба дома; и оба рояля – главное его богатство (в доме, где он жил, в кабинете, тоже есть рояль - «BECHSTEIN», но отдавал предпочтение «BLUTHNER'у» за более нежный звук); и многочисленные радиоприемники – неизменные спутники при всех его переездах, – начиная с немецкого лампового «TELEFUNKEN’а», подаренного ему известным скульптором и художником Гаврилой Давидовичем Гликманом, SONY, THOMSON, PANASONIC и заканчивая GRUNDIG Satellit, которые, по выражению Исаака Иосифовича, были его «политическими университетами»; и потрясающий нотный архив – дореволюционные издания П.Юргенсона, А.Каспари, немецкого издательства PETERS; и потрясающая фонотека виниловых грампластинок с записями выдающихся дирижёров, скрипачей, виолончелистов, пианистов, певцов (кстати, грампластинки, несмотря на их неизбежный хруст, треск и шипение, он ценил выше, чем компакт-диски)…
В музее три комнаты, летняя веранда и мансарда. Одна из комнат – рабочий кабинет. Здесь всё оставлено так, как было всегда, кажется, хозяин ненадолго вышел и вот-вот вернётся: черный рояль «BLUTHNER»; на стенах книжные полки, шкаф с нотами и пронумерованными аудиокассетами, которые Исаак Иосифович сам записывал с радио «Орфей», когда ещё не было компакт-дисков; картотека на них; кровать и т.д. Все вещи, конечно, подлинные. Это вещи, которыми он пользовался (вплоть до канцелярских скрепок); книги, которые он читал; ноты, по которым играл; радиоприемники; магнитофоны; проигрыватели компакт-дисков; написанные им клавиры и партитуры… На одной из книжных полок стоят статуэтки трех «Ник» - высшей кинематографической премии России…
Две другие комнаты заняты под экспозиции.
Выставлены перечисленные выше экспонаты, а также много других, мною не упомянутых. Там же находится стена с «иконостасом».
На веранде и на лестнице, ведущей на второй этаж, в мансарду – афиши кинофильмов, спектаклей, музыку к которым писал Исаак Иосифович; афиши концертов.
В мансарде на стенах - тоже афиши, книжные полки с журналами «Новый мир», «Вопросы литературы», «Вопросы истории», «Дружба народов», «Знамя», «Нева»… Здесь же проходят выставки.
Исаак Иосифович был по-детски открытым и радостным человеком, идущим навстречу людям с чистой душой, не умеющим лгать и притворяться. Он обладал удивительным и редким даром – даром объединять людей разных профессий и возрастов. Его всегда окружали люди. Для него это было не только нормой жизни, но и жизненной потребностью. Именно в общении с ними, он и черпал ту простоту, искренность, душевность, мудрость, - качества, присущие всем его сочинениям…
Двери дома Исаака Иосифовича всегда были гостеприимно распахнуты для людей - будь то знаменитые и не очень друзья хозяина дома или совсем незнакомые ему люди. Распахнуты они и сейчас для всех.
Для меня, как директора Дома-музея Исаака Шварца, чрезвычайно важной, я бы даже сказала, приоритетной, является задача поддерживать традиции этого Дома. Свою задачу я вижу не только в том, чтобы знакомить посетителей с фактами биографии и местом жизни композитора, но и (может быть, это прозвучит несколько самоуверенно, но, поверьте, искренне), посредством музыки объединять людей. В музее проходят камерные музыкальные вечера, показы фильмов, тематические вечера. Мы их посвящаем людям, которые бывали в этом доме, друзьям Исаака Иосифовича, людям с которыми он работал, которых любил и которые любили его…
Сейчас, по прошествии стольких лет с начала работы музея, отрадно отметить, что музей очень посещаем, а значит востребован. Посетители непременно отмечают, что они «кожей» чувствуют ту особую, ни с чем несравнимую добрую, благодатную ауру хозяина дома, которой он буквально наполнен.
И ещё хочется отметить, казалось бы, маленькую, но очень важную и ценную деталь в жизни музея. Многие посетители, однажды побывав у нас, возвращаются вновь и вновь, привозя своих знакомых, соседей, друзей…
В музее, встречая каждого, звучит музыка… Музыка Исаака Шварца… И так будет всегда…
Антонина Нагорная
